Здесь живёт Алиса
14 декабря 2018
В Mama`s по-новогоднему уютно, гирлянды подсвечивают зимнюю улицу теплым желтым светом, и наша сегодняшняя героиня полна энтузиазма: «Как красиво! И как непривычно первый раз за месяц куда-то выбраться, увидеть людей!». Ведущая актриса Красноярского ТЮЗа Елена Кайзер действительно сегодня впервые вышла из дома после долгого заточения, в котором виновата.. производственная травма.
— Фанатизм сыграл со мной дурную шутку. В прошлом году на выпуске спектакля «Мухи» я подвернула ногу, и сделала вид, что все в порядке. Прогон играла с порванной связкой. Когда начала хромать, это заметил режиссер и устроил мне нагоняй за то, что не рассказала. Тогда пришлось перенести премьеру. Но долго дома я не выдержала, не долечилась. А спустя год на спектакле «Чучело» снова подвернула эту же ногу и прямо на сцене начала терять сознание. Минут десять говорила текст в сплошную черноту – не видела ни зала, ни сцены из-за болевого шока. За кулисами спаслась нашатырем, и смогла отыграть еще одну сцену. А потом «скорая» увезла меня в травмпункт, где я считала секунды до своего выхода на сцену, надеясь успеть. Не успела. Спасибо артистам, как-то выкрутились. От гипса я отказалась, потому что через четыре дня нужно было выйти в спектакле «Биндюжник и король»: невозможно, чтобы из-за второстепенного персонажа сорвался спектакль. И там снова надорвала связку. Результат – месяц на больничном дома. Конечно, друзья и коллеги навещают и звонят, рассказывают, как рождается премьера, которой сейчас живет весь театр – 21 декабря у нас «Хроники Нарнии». Меня любопытство уже просто распирает.
За ту самую роль Маруськи в мюзикле «Биндюжник и Король» Елену номинировали на премию «Золотая Маска», и мы закономерно начинаем разговор с любимых ролей и спектаклей.
— Все почему-то думают, что я играю главные роли. Это смешно: Снежная Королева – второстепенный персонаж, выходит на пять минут в конце. Алиса для меня – тоже не главная героиня. И вообще я собой очень недовольна. Нет ни одной роли, которая была бы закончена, я постоянно в поиске. Нет ни одной роли, где легко. Если не физически, то внутренне – всегда на разрыв аорты.
— Мне нравятся спектакли, в которых я не участвую. Например, «Сказка о мертвой царевне». У каждого нашего спектакля — своя аудитория. И для каждого человека, с которым я сталкиваюсь впервые – таксиста, продавца и т.д. – я стараюсь подобрать спектакль, который попадет ему точно в сердце, влюбит в театр. Для меня все окружающие – потенциальные зрители.
Каждый показ даже одного спектакля, как снежинка, не похож на другой. У нас есть зрители, которые в течение сезона смотрят все показы любимого спектакля. Как-то девушка написала, извинялась, что один из показов «Сон. Лето. Ночь» в сезоне пропустила из-за госэкзаменов. Кому-то это покажется сумасшествием.
После такого вступления, кажется единственно возможным ответ Елены на вопрос, как она пришла в театр. Ответ в одно слово — судьба.
— У меня до сих пор боязнь сцены, заниженная самооценка, непринятие собственной внешности, мне всегда кажется, что другой может сделать лучше, талантливее, чем я, но… судьба! С детства мечтала быть клоуном. Мне нравилось вызывать яркие эмоции у людей, то, как они смеются и плачут, реагируя на мои действия.
Девочка, которая хочет быть актрисой-звездой, чтобы на нее все смотрели и восхищались – это шаблонная история. А вот девочка, мечтающая стать клоуном, над которым все смеются – это необычно.
— Когда мне было 13 лет, не стало мамы. До ее смерти я была девочка-картинка: в платьях, всегда красиво заплетена, улыбчивая и веснушчатая, такой солнечный зайчик. С уходом мамы оказалось, что у девочки стальное сердце. Никогда не было хныканья, плача и капризов. Рано повзрослела и привыкла быть сильной. Но появилась пустота, которую нужно было чем-то наполнять. И спасение я нашла в творчестве. У нас как раз организовался клуб творческих старшеклассников.
Так Елена оказалась в театральной студии при Алтайском краевом детско-юношеском центре, а после школы и профессионального лицея (где получила профессию киновидеомеханика), она поступает на факультет режиссуры и актерского мастерства Алтайской государственной академии культуры и искусств. Почему же не на актерский?
— В школе мы делали много социальных проектов: к 9 мая, для бездомных детей. Сами придумывали и делали, и это тоже было творчество. Потом в институте брали шефство над детским домом, и это тоже был творческо-социальный проект, социальный театр. Мы проводили с детьми все выходные, они росли у нас на глазах. Это со мной всю жизнь, и это наполняет – эмоциями, смыслом.
— На выпускном однокурсники поздравляли меня, а я не могла понять с чем. Оказалось, меня оставили преподавать на кафедре. А я ведь даже заявления о трудоустройстве не писала. И первая мысль была не об ответственности за детей, из которых я буду что-то лепить, а радость от того, что снова могу пройти весь путь студенчества, но уже с другой стороны – преподавательской.
Так что красноярцы вполне могли и не увидеть ни удивленно-хрупкую Алису Елены, ни ее обаятельно-разбитную Маруську, ни терзающуюся сомневающуюся Электру. Нам повезло, что в Барнауле актриса приглянулась режиссеру красноярского ТЮЗа Роману Феодори.
— Феодори хитро меня вовлек в свой театр. Я на тот момент уже третий курс преподавала детям, и для меня гораздо важнее было выпустить экзаменационный показ, я в институте жила. И он пригласил меня не в труппу, а на курс по сценической речи. У меня были грандиозные пробелы: нас же готовили как режиссеров, многих предметов у нас просто не было – вокала, танца, речи. И на первом же занятии оказалось, что в сравнении с планкой, которую задал Роман Николаевич, вся труппа театра примерно на одном уровне. В первые пять минут у каждого обнаружились проблемы с речью. Кроме того, нужно было проявить волю: на тебя смотрят тридцать пар глаз, а у тебя не получается выполнить упражнение, ты пытаешься соскочить – мол, в следующий раз. Но нет, дружок, давай-ка здесь и сейчас делай. И это стало таким буксировочным тросом, которым меня Феодори зацепил. Конечно, сложная жизнь началась: вечером на такси я неслась в театр на репетицию, с 9 утра в институте, вместо обеда – снова на такси в театр.
Переезжать в Красноярск было, признается Елена, сташновато. В Барнауле остались близкие люди. И вообще, это был первый крутой поворот в карьере и в жизни.
— Нас так пугали правым берегом Красноярска! «Вы работали в драматическом театре им. В. М. Шукшина, а едете в какой-то ТЮЗ на правом берегу, в дымной промзоне, в бывшем ДК...»
Но у нас была пилотная версия переезда: в мае 2012 года, еще не уволившись из театра, мы приехали в Красноярск. Было градусов 30 жары, и мы под палящим солнцем собирали интервью у прохожих, готовя вербатим «Подросток с правого берега».
Очень впечатлило, что здесь видно горы. Для меня горы – это как, например, Чехов, навсегда в крови, без них и неба я жизнь себе не представляю. В юности мы исходили всю республику Алтай, даже спектакль делали об алтайских петроглифах.
Правда, из-за вечной занятости я до Столбов не могла дойти два года. Но потом облазила все, и теперь периодически выбираюсь. А вот город до сих пор знаю плохо, в основном мой маршрут театр – дом. Сейчас из-за моей болезни в театре появляются вторые составы, надеюсь, будет наконец-то свободное время, и я познакомлюсь с Красноярском.
И конечно, мы не могли не спросить, почему в Красноярске Елена поселилась именно у нас, на Южном берегу.
— Возможность жить здесь — большой подарок руководства после того, как мы получили за «Алиsу» Национальную театральную премию «Золотая Маска». Я хвастаю, что тут живу, это моя гордость. Мне здесь очень комфортно: летом люблю ходить читать на косу. Пока жестокие холода не приходят, гоняю ночами на велосипеде. И оказалось, что меня здесь знают: приходишь в Mama`s, тебя незаметно фотографируют, потом присылают фото в соцсетях. А ты в гриме Алисы после спектакля.
разработка ПО сайта
