Воспитание эмоций

11 января 2016

В новогодние каникулы родители, как правило, стараются организовать для детей насыщенную культурную программу. И обязательным пунктом стоит поход в театр, даже если остальную часть года они о такой возможности не помышляют.

Иногда, правда, школьники посещают спектакли в соответствии с программой по инициативе учителя, но такое случается все реже и реже, поскольку мера ответственности сопровождающего педагога все выше, а энтузиазм родителей все меньше. Семейный поход в театр тоже большая редкость – разве что в новогодние дни в Большой театр, если живешь в Москве и располагаешь средствами. Гораздо чаще к прекрасному детей приобщают матери, терпеливо высиживая детские спектакли и отчаянно скучая на елках.

Тем не менее, театральная постановка – дело не обязательно праздничное, хотя и требующее определенной подготовки. В любой хорошей школе есть театральная студия, а, значит, интерес и вкус к этому виду деятельности. Многие психологические проблемы можно преодолеть, использовав чужой образ, или, напротив, найти собственный путь, пережив чью-то беду.

Более того, если как следует присмотреться к труду учителя, то становится видно, как много театрального таится в этой профессии. Начиная с режиссуры урока, которая подразумевает вполне конкретное развитие, заканчивая актерскими амбициями, которые не таит редкий педагог. Однако, несмотря на очевидную пользу, театральная педагогика, да и театральные студии в российских школах – большая редкость. С одной стороны, жива советская традиция картонных постановок, плоских, не предполагающих глубину сцен в актовых залах, с другой - выросла бюрократическая нагрузка и формальный подход к оценке результатов педагогической деятельности. Если прибавить к этому сокращение финансирования дополнительного образования, сюжет складывается грустный.

Так и получается, что единственный способ научить сопереживанию, эмоциональному анализу, помочь увидеть и услышать не только себя и сиюминутное – сходить на спектакль, который иносказательно или на современном языке ответит на самые важные в подростковом возрасте вопросы. На те, о которых нельзя рассказывать родителям и даже друзьям – именно театральным, очень доходчивым и ярким языком.

Как сделать так, чтобы спектакль заинтересовал современных подростков, Радио Свобода рассказали главный режиссёр Театра для детей и молодежи (Кемерово) Ирина Латынникова, актриса Красноярского ТЮЗа Анжелика Золотарёва, театральный психолог Татьяна Климова и театровед Ольга Андрейкина.

Татьяна Климова, психолог:

- Вообще, ту ситуацию, которую сегодня описывают ученые, можно назвать антропологической катастрофой. Ведь раньше мы росли в ситуации, когда даже самые домашние дети выходили во двор, где старшие не спешили принимать в свои игры, надо было еще заслужить это право, и так мы учились справляться со своими эмоциями. В школе пионерская, комсомольская организации не были чисто идеологическим делом, там находилось пространство интересных практических дел. Таким образом и накапливался опыт важных человеческих развлечений, который и является платформой, базой для того, чтобы придя в театр, увидеть, откликнуться на что-то, почувствовать этот свой отклик, и научиться различать сложный язык подлинного существования. Сегодня дети к этому зачастую оказываются не готовы.

Что делает искусство? Произведение искусства или спектакль останавливает автоматизм нашего восприятия, как говорил классик психологии Лев Выготский. Мы по инерции бежим, не чувствуем, не видим, начинаем разговаривать, не замечая, что происходит, что сегодня здесь все изменилось. Для того чтобы мы почувствовали подлинную жизнь, надо на какой-то момент остановиться и начать обостренно чувствовать. Подростковый возраст – это как раз момент обостренного чувства вне жизни и проект в будущее. И именно в театре, в защищенной обстановке у ребенка есть такая возможность – обнаружение себя, своей личностной позиции, какого-то спора. Это все, из чего рождается человек. То, что сегодня, к сожалению, в повседневной жизни отсутствует.

Анжелика Золотарёва, актриса Красноярского ТЮЗа:

- В нашем театре мы пытаемся разговаривать не с детьми, а с людьми, то есть здраво, трезво, на взрослом языке, на жесткие темы. Был огромный проект - поскольку театр находится на правобережье в очень неудобном месте, мы назвали его "Подросток с правого берега". Поскольку в один прекрасный момент мы поняли, что не знаем, кто наш зритель, то прошли специальные мастер-классы, взяли в руки диктофоны и в летний период вышли напрямую на контакт с подростками.

Спрашивали о том, чем они живут, что их волнует, почему совершают те или иные поступки. А потом опросили родителей и педагогов, собрали весь материала в один объем и сделали спектакль "Подросток с правого берега". Мы, актеры, ничего там не играем, никаких образов. Это документальный спектакль, у нас в руках тексты, и мы дословно передаем мысли этих ребят.

И когда мы брали интервью уже перед премьерой спектакля, спрашивали, чего бы они хотели от нас как от актеров, многие говорили: "Я хочу, чтобы родители услышали, о чем я думаю. Так как сам я этого сделать не могу, я хочу, чтобы это рассказала актриса". То есть они пытались быть услышанными.

Спектакль "Чучело" у нас сделан как эксперимент: мы, взрослые актеры, стоим без костюма на сцене и говорим, что вот, на эти два часа мы примеряем ваши образы, ваши мысли, чувства, поступки. А вы превращаетесь во взрослых людей, которые все видят, все понимают, но ничего не делают. И ребята включаются в это. И в антракте, когда сжигают Ленку Весольцеву, мы предлагаем еще записки писать – предложите нам выход из ситуации, поскольку мы как бы заходим в тупик. Полные ящики записок получаются – советуют и учительнице рассказать, и позвонить в телефон доверия, делятся собственными историями.

В спектакле «Подросток с правого берега» был выявлен, так сказать, герой нашего времени. Это мальчик, у которого в голове хаос, но который хочет жить в нашей стране. У него нет папы, нет бабушки. У него только мама, которую он безумно любит. И главная мысль, которая постоянно звучит, что я один, я никому не нужен, что надо всех расстрелять и начать все заново, но именно в нашей стране. И монологи этого мальчика проходят через весь спектакль.

Ольга Андрейкина, театровед:

- У почти всех театров есть так называемый детский репертуар. Помимо того, что это наследие традиций советских, это еще и достаточно прибыльно для театра в каникулы. Однако проблемы начинаются тогда, когда дети начинают "претендовать" на взрослые спектакли, когда учителя покупают билеты на спектакли, которые не предназначены театром для детской аудитории.

У учителей масса претензий к театру, например, Гамлет не в тех штанах. Если Гамлет не в тех штанах, то все пропало, потому что дети не поймут, о чем писал Шекспир. И четкое ощущение того, что учительница точно знает, о чем Шекспир писал и в каких штанах должен быть Гамлет. И что там было у Ромео с Джульеттой. Так образуется зона конфликта и претензий. А театр говорит – зачем вы привели класс? Мы совершенно не для детей это ставили. Именно здесь должна быть зона диалога между школой, классом и театром. Если она есть, то в нее попадают дети. И они учатся, во-первых, видеть в театре, скажем, Островского не как иллюстрацию к учебнику, а как творчество.

Сложнее всего меняются наши установки сознания, когда долгие годы от учителя ожидали трансляции, знания, умения, навыков, учитель собой подменял пространство культуры. И даже известную фразу Гоголя, что "театр – это кафедра, с которой можно много добра", ее же и понимали буквально. Но на самом-то деле, сегодня как раз новые стандарты и говорят о том, что учитель – это создатель, проектировщик образовательной среды возможностей. И лучше, чем сфера искусства, педагогика искусства, театральная педагогика, ничто не может дать инструменты для создания этих возможностей.

Вообще, традиция – научить видеть и слышать, научить общаться внутри определенного пространства. И учитель - только инициатор, катализатор происходящих процессов, умелый дирижер. Почему мы и приглашаем педагогов к нам на курсы режиссуры образовательного пространства. Это то направление, та профессия, которая объединяет в себе одновременно и художественное мышление, и работу с художественными образами.

Потому что личность рождается только в пространстве искусства. В бытовом пространстве не рождается личность, там просто нет высоких человеческих выборов. А театральная педагогика и есть восхождение к высшим человеческим смыслам, но не путем навешивания каких-то кастрюль, а путем создания возможностей видеть, чувствовать, слышать все больше, все глубже, и откликаться.

Ирина Латынникова, главный режиссёр Театра для детей и молодежи (Кемерово):

- Человек сегодняшнего времени очень закрыт, многие прежние связи разрушены иронией, рационализмом, интеллектом. Заметьте, какие умные стали подростки, они хорошо разговаривают, много читают, у них масса информации. Но вот чувственная сторона у них не востребована, и они этого, конечно, не понимают. И вот эту блеклость эмоций необходимо как-то менять, а театр – это как раз то место, где ты можешь сопереживать. В театре любую эмоцию, потрясение ты можешь прочувствовать на собственном уровне.

Конечно, нам хочется сделать что-то неискусственное, подлинное, созданное на человеческом материале, чтобы зрители вдруг поняли, что актер не играет, что все по-настоящему. Так появился спектакль "Папа", когда актеры рассказывают истории о своих отцах. Конечно, мы этим рассказам придали определенную художественную форму, пересказав их театральные средства. Я думаю, что человек нуждается в подлинности, которая не имитируется, не разыгрывается, ведь тогда у него возникает огромное количество всевозможных ассоциаций и мыслей. И этот спектакль мы предлагаем как для взрослой аудитории, так для подростковой.

Человек должен получить определенный опыт, который существует в культуре, в литературе, в театральном искусстве. Взять, например, "Путешествие Нильса с дикими гусями" – там все четко, просто, понятно. С ребенком происходит история, в которой выявляются простые человеческие ценности, на которых держится весь мир. И когда ребенок, участвуя с героем в его приключениях, проходит разные этапы, он тоже где-то на подсознательном уровне приходит к некоей человеческой ценности. В этом ценность, собственно, классики.

Любую сказку можно поставить не как красивую вымышленную историю, а как реальную, адекватную сегодняшнему времени. Я думаю, что и детям это тоже интереснее смотреть. Для меня, например, большое удовольствие ломать представление зрителей о том, что они должны увидеть, сохранив принцип - ведь каждый человек в детстве нуждается в высоких материях. В обычной жизни он слышит только какие-то бытовые вещи, и вдруг приходит в театр, и ему начинают говорить о душе, о мире, о какой-то внутренней вертикали. И это им так необходимо.

Театр и школа, зона конфликта