“В Красноярск нас заманили обманом”
30 апреля 2009
Ей 70 лет, но работы у нее хоть отбавляй. Питерской актрисе как из рога изобилия сегодня сыплются предложения из разных городов нашей необъятной страны. Одно из них — юбилейная постановка в красноярском театре юного зрителя, где когда-то начиналась актерская судьба Малеванной. Лариса Ивановна сыграет в премьерных показах спектакля “Странная миссис Сэвидж”, после отъезда ее героиню будет представлять актриса ТЮЗа Галина Елифантьева.
Вне сцены Лариса Ивановна оказалась очень милой собеседницей, трогательной в своей открытости и при этом по-старомодному застенчивой. Она не любит повышенного внимания к себе, говорит негромко…
СИМПАТИЧНАЯ “СТАРУШЕНЦИЯ”
— Читала, что актрисой вы стали вопреки судьбе, что родственники вас отговаривали…
— Как и все в детстве, я грезила о разных профессиях. Сначала говорила, что хочу быть геологом, потом — капитаном дальнего плавания, астрономом, артисткой. Последнея мечта уже была серьезной. Когда стала подрастать, взрослые меня вразумляли, что, мол, в артисты идут либо дети артистов, либо по блату, либо за большие деньги, либо такие писаные красавицы, на которых на улице оглядываются... Кстати, когда мы с моей сестрой Ангелиной проходили по главной улице Краснодара, то мальчики на нас оглядывались… Но когда я оглядывалась на мальчиков, видела, что на меня не смотрит никто, а все — на Ангелину, она действительно была очень красивая. Мне бабушка не раз говорила: “Вот Аллочке, красавице, нужно идти в артистки, а ты-то куда собралась!?”. На Украине всегда было в цене тело. Если девочка бледненькая, худенькая, значит — урод. А я как раз всегда была очень тщедушная, белобрысая… Все родственники внушали мне, что я некрасивая. И я привыкла к этой мысли.
Сейчас, к моему удивлению, все чаще и чаще слышу комплементы по поводу своей внешности. Сначала казалось, что меня разыгрывают, а потом поняла — нет, наверное, что-то удалось сделать с годами. Ведь не зря говорят, что в юности мы за свое лицо не отвечаем — что дано, то дано, а в старости у нас лицо, которое мы сделали сами. Я очень рада, что не превратилась в мерзкую старушку, а стала симпатичной старушенцией. (Смеется).
— Как же вы решились все-таки пойти в театральный, имея такие комплексы по поводу своей внешности?
— У меня много друзей работают в Санкт-Петербургском институте психоанализа. Я много чего читала по психологии, меня всегда интересовало что есть такое человек, что такое “я” и как оно соотносится с мирозданием… И теперь знаю, что большинство наших поступков продиктовано не разумом, а подсознанием, импульсами.
Я всегда была трусихой, но в один прекрасный момент взбрыкнула и рванула к своей мечте. Я ведь почти доучилась до конца в педагогическом институте в Краснодаре, оставалось всего два-три месяца до получения диплома… И вдруг все бросила и уехала в Ленинград: поступила в ЛГИТМиК на режиссерский факультет и закончила его с отличием.
— Но режиссером вы стали не сразу.
— Да я и не хотела. Потом, конечно, приходилось ставить спектакли. А знания, полученные на режиссерском, мне помогают в педагогической деятельности, которая очень увлекает. Кажется, у меня есть способности к педагогике.
ВЫМЕТАЙТЕСЬ — ОТКРЫВАЕМ БУФЕТ
— После окончания института помимо работы в Красноярске вам предлагали поступить в театр Комиссаржевской. Почему выбрали Сибирь?
— Я и часть моих однокашников понимали, что сразу такой свободы, как в провинции, в Ленинграде мы не получим. Что нас, молодежь, в Питере распихают по массовкам, где мы просидим лет пять. В общем, интуитивно мы, мой муж Геннадий Опорков, который был моим однокурсником, и часть других выпускников выбрали Красноярск. Решили, что будем работать вместе, кучкой. Да и время такое было — хрущевская оттепель, свобода! И действительно, многое, о чем мы мечтали, здесь, в Красноярске, сбылось. Мы ставили тогда, что хотели: Окуджаву, Володина…
Хотя первоначально, заманивая в Красноярск, нас обманули. В Ленинград приехал остряк, балагур и весельчак сибиряк товарищ Балабанов из управления культуры Красноярского края. Он нам показал дом, в котором мы будем жить, театр, который достраивается… Когда мы приехали, оказалось что дома нет, а театр никто и не предполагал строить. Не построили его и до сих пор — слава богу, что ТЮЗу передали помещение Дома культуры. В общем, тогда нас люто обманули! Но я уже давно поняла, что в жизни надо благодарить не только друзей, но и врагов. Так как никогда не знаешь, в чем твое счастье. Этот обман сослужил нам хорошую службу. Потому что, если бы мы знали, что собственного помещения у нас не будет, а мы станем обитать на птичьих правах в ДК всего три дня в неделю, ни за что бы не поехали. Представьте себе. Мы репетируем, тут в комнату вваливается тетка в белом халате и мужик с ящиком пива: “Так, ребята, у нас мероприятие сегодня, здесь будет буфет, а вы давайте уматывайте отсюда”. Таких историй было масса. Тем не менее жили и работали интересно, ярко, весело. Играли и ставили спектакли, о которых можно только мечтать, имели большой успех у зрителя.
— Если все было не так уже плохо, почему уехали из Красноярска?
— Да мы и не собирались поселиться здесь навсегда. Хотели попробовать свои силы, стать самостоятельными, оставить после себя хороший задел для следующих поколений. В общем, все так и случилось.
— Отпустили легко?
— Да где там. Узнав о том, что мы уезжаем, меня и моего мужа вызвал товарищ Зырянов в крайком партии и строго спросил, почему покидаем Красноярск, ведь нам дали квартиры. Мы говорим, что не за квартирами сюда ехали, а чтобы театр здесь открывать. Прошло три года — здания театра нет даже в планах. На что товарищ Зырянов сказал, что мы — дезертиры, трусы, предатели, потому что рабочие в пятидесятиградусный мороз без перчаток и ватников тянут газопровод и не ноют, а мы трудностей испугались… А мой муж говорит: “Вот потому и уезжаем, товарищ Зырянов, что вы плохо работаете: у рабочих нет рукавиц, а у нас — здания театра”. Так и уехали.
В Ленинграде нас сразу взял в театр Ленинского комсомола Игорь Владимиров. Сам того не ведая, товарищ Зырянов сделал нам протекцию в один из лучших театров страны. Когда мы выходили из его кабинета, он пообещал испортить репутацию и свое слово сдержал. По приезде в Ленинград в двух газетах прочитали статьи о нас — трусах и предателях: “Малеванную красноярская публика на руках носила, а она обманула ее, предала. А Опорков оказался не на уровне своих замечательных спектаклей — поступил подло…”. После этих заметок Владимиров нами очень заинтересовался и взял в труппу.
БОЛЕЛЬЩИКИ ИЗ БДТ
— Спустя время вы ушли в самый легендарный театр — БДТ. Не страшно ли было играть на одной сцене вместе с живыми классиками: Стржельчиком, Лебедевым, Борисовым?
— До ухода в Большой драматический театр я сыграла в Ленкоме в спектакле “С любимыми не расставайтесь” по пьесе Володина. Эта постановка наделала много шума в Ленинграде. Спектакль долго не выпускали по идеологическим причинам, но когда он вышел, желающих попасть на него было настолько много, что иногда, чтобы предотвратить уличные беспорядки, возле театра дежурила конная милиция. Видели его и артисты БДТ. Поэтому, когда я пришла в товстоноговский театр, относились ко мне очень уважительно, как к актрисе. Первым спектаклем в БТД для меня стали “Дачники”. Когда я репетировала, старожилы театра, как на футболе, переживали, болели. А для меня они были небожителями! От страха я еле-еле передвигалась по сцене: поворачиваюсь — рядом со мной Лебедев, оглядываюсь — Стржельчик… И мне от страха, что со мной рядом такие великие артисты, враз становилось дурно. А потом на репетицию пришел какой-то человек, он постоянно курил и делал из зала какие-то замечания. Когда я поняла, что это Товстоногов, чуть не потеряла сознание. Так, в полуобморочном состоянии, я и репетировала, причем, как сейчас понимаю, очень посредственно. Но постепенно все наладилось.
— Полтора года назад ушли из БДТ. Почему? Вас не занимали в спектаклях?
— Были, конечно, разные периоды, но в последнее время для меня находились роли. Почему ушла — объяснить невозможно. Доживите до семидесяти лет, как я, и, может, вы меня поймете. Не было никаких козней, интриг. Я поступила так, потому что внутри меня кто-то сказал: надо уйти. В тот период просто возненавидела театр, не конкретно БДТ, а театр в широком понимании этого слова. Пришло осознание: здесь я себя исчерпала полностью. Проработала в БДТ тридцать один год и переросла себя в этом театре. Обращаю внимание: не театр, а себя в этом театре. Мне стало душно, тесно там, как цветку, который дорос до потолка и ему стало некуда расти. Решение уйти зрело довольно долго, я, как и многие, боялась потерять некую стабильность. А стабильность оказалась врагом развития души. Когда я ушла, почему-то стало так радостно и так легко, не описать словами. Думала — лягу на диван и не буду ничего делать. Но не тут-то было. Вдруг на меня пошел такой поток разных предложений, что я еле успевала с ними знакомиться. Предлагают роли в кино, я написала одну книгу и сейчас работаю над второй, мой сценарий приняли для постановки в Москве. Недавно позвонили из Краснодара и предложили в молодежном театре поработать в качестве режиссера. Захлебываюсь от работы, но мне очень интересно, я поняла, что в моей жизни начался новый виток.
— При такой загруженности как вас удалось заманить в Красноярск?
— Я немножко поупиралась, конечно. Все-таки женщине в моем возрасте куда-то ехать, летать четыре с половиной часа в самолете, непонятно где жить… Если честно, то мне очень не хотелось. Но потом я подумала и согласилась. Во-первых, ставить спектакль собирался режиссер из БТД Андрей Максимов, которого я очень уважаю. Кроме того, предложили выбрать пьесу самой. Хотелось и посмотреть, что изменилось в Красноярске.
— Почему вы выбрали именно “Странную миссис Сэвидж”?
— Современный театр мне, как зрителю, очень надоел. Он стал до ужаса предсказуем, все настолько увлеклись псевдоноваторством, желанием выделиться, поразить публику. Но за этим ничего нет, пустота. Я знаю, что Максимов — режиссер, который не станет выпендриваться, делать что-нибудь этакое, чтобы ошеломить. “Странная миссис Сэвидж” — пьеса очень добрая, человеческая, о нежных, тонких чувствах, которые современный театр в зрителях сегодня больше не пробуждает. А на мой взгляд — это главное назначение театра. В общем — “И чувства добрые я лирой пробуждал”.
Марина ЯБЛОНСКАЯ
"Городские новости" №1963, 30.04.2009
разработка ПО сайта
