Спектакли Красноярского ТЮЗа: Феодори, Бетехтин, Сурков
20 марта 2020
Красноярский ТЮЗ – один из главных центров культурной жизни города и всего Красноярского края, театр, известный и значимый во всероссийском контексте. Демократичность, актуальность, свобода художественного высказывания – такова политика коллектива. В ТЮЗе активно ставят современную драматургию, честно говорят с подростками на неудобные темы, делают детский театр интеллектуальным. В обзоре «ОКОЛО» спектакли: «Хроники Нарнии. Конь и его мальчик», «Мама, мне оторвало руку» и «Всем, кого касается».
«Хроники Нарнии. Конь и его мальчик» Романа Феодори
Художественный руководитель ТЮЗа Роман Феодори продолжил работу над фантастической серией Клайва Стейплза Льюиса сценическим воплощением третьей книги. В отличие от предыдущего спектакля («Племянник чародея») режиссёр сместил акцент с визуальной составляющей на драматическую: спецэффектов стало значительно меньше, на первый план вышел герой, его отношения с окружающим миром и с самим собой. Феодори делает детский театр сложным: одновременно захватывающим, динамичным, раскрывает характеры и сюжетные линии через символы и метафоры.
Завязка сюжета созвучна первому спектаклю: ребёнок, переживая тяжёлый жизненный период, сбегает от проблем в выдуманную альтернативную реальность. Узники интерната, мальчик (Максим Павлов) и девочка (Елена Кайзер), провинившись, оказываются в промозглой камере. Чтобы на время отвлечься от холода, темноты и обрушившегося отчаяния, они придумывают солнечную страну Тархистан, которая, словно по волшебству, становится реальнее их прежней жизни. Мальчик превращается в Шасту – приёмного сына рыбака, девочка становится наследницей знатного рода Аравитой. Фантазийная солнечная страна закручивает в водоворот приключений. Здесь героям предстоит встретить нарнийских королей и королев, познакомиться с говорящими лошадьми и противостоять войску жестокого Рабадаша.
Кажется, что концентрация событий не всегда поддаётся сценическому воплощению: масштабность действия (например, в сценах сражений) всё-таки требует кинематографического размаха. Но в условиях развлекательной сдержанности легче выделить и проследить отношения между героями, эволюцию их характеров. Шаста из сомневающегося, озорного мальчишки превращается в храброго героя. Резкость, вспыльчивость Аравиты сменяются мягкостью и осторожностью.
Герои учатся самопожертвованию и справедливости: эти качества в них воспитывает мудрый хранитель Нарнии Аслан. В отличие от экранизации романа на сцене лев представлен в образе метафоричного созидающего духа, который присматривает за путешественниками, оберегает их и даёт жизненные уроки. В интерпретации Феодори от кино-Нарнии Эндрю Адамсона сохранились говорящие животные, очаровательные фавны, нарнийские правители, а главное, головокружительное ощущение свободы и всесилия, передающееся тем, кто оказывается в волшебном мире.
Художник Даниил Ахмедов создаёт красочную завораживающую страну. Режиссёр уравновешивает яркость визуального оформления лаконичностью действия. «Хроники Нарнии» – не развлекательное детское шоу, а полноценное драматическое высказывание, захватывающая эпопея. Через все фантастические события проходит абсолютно бытовая и понятная мысль: вера в себя и свои силы, честность и храбрость спасают даже в безвыходных ситуациях.
«Мама, мне оторвало руку» Никиты Бетехтина
Вторая работа Никиты Бетехтина в Красноярском ТЮЗе соединила в себе интерес режиссёра к произведениям для подростков и любовь к современной драматургии.
Маша – 16-летняя девчонка, которая мечтает о высокой чистой любви, победе в модельном конкурсе, о внимании со стороны родителей и подруг. На деле вместо сакрального первого раза – неловкая возня с сомнительным «принцем», вместо маминого тепла – бубнёж на кухне, а единственный собеседник и по совместительству мужской идеал – выдуманный брутал Стармен.
Спектакль не случайно разместили на высоком длинном подиуме Мобильной сцены. Пространство, напоминающее зал для модельного дефиле, символизирует склонность подростков совершать поступки напоказ, ориентируясь на мнение окружающих «зрителей».
Учитывая привычку тинейджеров скрываться от проблем в альтернативных реальностях, режиссёр разделяет жизнь главной героини на несколько измерений. Низшее – это пространство тошнотворного быта: пучина маминых допросов, заунывный хор родственников на кухне, навязчивая тётя, страдающая от похмелья и желания помочь непрошенными советами. Над угнетающим уровнем «простых смертных» – такой же чужой и враждебный Маше «высший свет» одноклассников-пришельцев. Они отличаются от серой массы обывателей, но полностью копируют внешность и повадки друг друга: дефилируют по подиуму, надменно задрав голову.
Смысловое разделение измерений происходит, в том числе за счёт внешнего вида героев. «Мама, мне оторвало руку» – вторая совместная работа в Красноярском ТЮЗе режиссёра Никиты Бетехтина и художника Надежды Скомороховой. Если «Оливер Твист» был выполнен в стилистике мрачного комикса, то герои спектакля по пьесе Маши Конторович экзотическим внешним видом и соответствующей манерностью напоминают смесь инопланетной цивилизации и моды столичного Капитолия из киносаги «Голодные игры». Модники в голографических костюмах противопоставлены заурядной Маше, одетой в повседневное худи, джинсы, кроссовки и нелепую шапку-единорог. В отличие от симпатичных пустышек главная героиня сохраняет свою естественность и уникальность.
Выше «высшего света» – только Машин космос, тщательно спрятанный ото всех. Это мир грёз и тайных желаний, знакомый каждому, кто когда-нибудь ночью, затаив дыхание, мечтал о несбыточном идеальном будущем. В этом бескрайнем метафизическом пространстве Машу поджидает Стармен. На первый взгляд, наивный образ воображаемого приятеля точно и иронично передаёт милую юную мечтательность.
Несмотря на то что Маша существует сразу в трёх мирах, ни в одном она не чувствует себя нужной и важной. Постоянное самобичевание, невысказанность чувств, ощущение одиночества: банальные подростковые проблемы разрешаются небанальным способом – Маша решает лишиться руки. В 16, когда ты чувствуешь себя бессмертным и всесильным, такая незначительная жертва кажется оправданной ценой за то, чтобы наконец стать особенной и заметной.
Актриса Елена Кайзер, исполнительница главной роли, не вживается в образ подростка, а как бы примеряет его. Такая дистанция между артистом и персонажем позволяет избежать наигранного эмоционального надрыва. Режиссёр выстраивает действие на разных формах отстранения, серьёзность анализируемых проблем уравновешивает иронией. Помимо очевидного вывода о неоправданности Машиной жертвы, спектакль транслирует более актуальную для подростка мысль: непохожесть на окружающих – это не отставание, а твоё преимущество.
«Всем, кого касается» Георгия Суркова
Спектакль Георгия Суркова, как и работа Никиты Бетехтина, анализирует подростковую действительность, но рассматривает не только бытовые вопросы, но и социальную проблематику.
В одном из классов элитной школы появляются двое новеньких, один из них не говорит. Братья Миша и Костя общаются между собой на странном жестовом языке. Столкновение школьников с таким незнакомым социальным явлением вызывает страх, который сменяется неприятием и агрессией. Одноклассники отпускают похабные шутки, с опаской разглядывают «фриков» и избегают контакта с ними. В это же время в школе начинает орудовать поджигатель. Учебный процесс срывают эвакуации, директор начинает собственное расследование. Как это часто бывает, виновными называют самых уязвимых: Миша и Костя оказываются на грани отчисления.
Название пьесы Даны Сидерос подразумевает «касание» как сопричастность и как физический контакт. В школьном возрасте невербальная коммуникация часто оказывается травматичным опытом: страх ошибки, стеснительность приводят к формированию психологических блоков или, наоборот, трансформируются в агрессию. В своём спектакле режиссёр исследует тактильность как особую категорию общения, рассуждает о том, как себя вести, чтобы быть понятым, как не навредить, не обидеть. Важно, что процесс инклюзии становится уникальным опытом не только для школьников, но и для взрослых: директор борется с собственными стереотипами, а преподаватель вместе с детьми познаёт новый уровень коммуникации.
В основе образов главных героев – одноклассников Миши и Кости – узнаваемые штампы: заучка с первой парты, бесстрашный хулиган, отличница-скромница, беспринципный мажор, модница-стерва. Универсальные персонажи-функции делают сюжет предсказуемым, зато легко соотносятся с личным опытом юных зрителей.
Спектакль проходит в камерном пространстве black box. Сцена вмещает один ряд ученических парт, которые находятся на расстоянии вытянутой руки от зрителей. Пространственная близость, зрительный контакт актёров с залом создают эффект вовлечения: наблюдатель становится соучастником. Мы будто бы играем роль соседа по парте: хмыкаем над шутками хулиганов и прячем глаза во время директорского допроса. Судя по активной реакции зала: смешкам, перешёптываниям, удивлённым вздохам – такой элементарный режиссёрский ход работает на свою целевую аудиторию.
Действие на сцене чередуется с видеотрансляциями. Ролики, снятые от первого лица, рассказывают о жизни героев за пределами класса: кто-то отжимается на брусьях, кто-то выбирает подруге цветы, а кто-то, выйдя из школы, оказывается жертвой нападения. Невозможно точно сопоставить видео и героев. Ролики интригуют, но не влияют на раскрытие характеров.
Наблюдая за ребятами в классе, зритель понимает, что все они, вне зависимости от внешней уверенности и успешности, сталкиваются с проблемами. Им трудно общаться не только с новеньким «фриком», но и с родителями, друг с другом, трудно быть честными с самими собой. Жестовый язык становится символом эмпатии, экологичности отношений: овладевая невербальной коммуникацией, школьники учатся заботе, доброте, человечности.
Юные зрители особенно остро чувствуют неискренность и категоричны к любому проявлению давления и навязываний. Поэтому перед режиссёрами встаёт непростая задача: отстранившись от своего зрелого, единственно верного мнения, объективно и честно рассмотреть актуальные для аудитории проблемы.
Как стать храбрым и решительным? Что делать, если все от тебя отвернулись? Как вести себя, когда столкнулся с чем-то незнакомым и пугающим? В плоскости реального или через призму метафор режиссёры исследуют детский и подростковый миры, обозначают вопросы, но не дают однозначного ответа. Такой демократичный подход позволяет выстроить горизонтальную коммуникацию не только между зрителем и произведением: спектакль становится поводом для дискуссии с другом, родителем или, может быть, преподавателем. Из статуса развлекательного мероприятия он трансформируется в важный социальный факт, который помогает ребёнку адаптироваться в обществе, найти своё место, за счёт трансляции узнаваемых опытов показывает, что подросток не одинок в своих трудностях.
текст - Наташа Бортник
фото - Фрол Подлесный
разработка ПО сайта
