Савва Ревич: "В Америке не бывает хмурых людей"
11 мая 2011
На прошедшем недавно фестивале "Театральная весна" он был отмечен призом за лучшее исполнение роли второго плана сразу в нескольких спектаклях - "Калека с острова Инишмаан" (Малыш Бобби), "Ромео и Джульетта" (синьор Капулетти), "Тётушка Чарлея" (судья Кригс), а если учесть, что актёр, лишь третий год работающий в Красноярском ТЮЗе, и на прошлой "Театральной весне" был отмечен наградой за спектакль "Собаки-якудза" (Гор), то сей факт говорит о многом. Вместе с театром Савва Ревич побывал в Москве, где на фестивале "Золотая маска" в рамках внеконкурсной программы "Маска плюс" были показаны "Собаки-якудза".
- Как вам работалось в столице?
- Москва встретила нас... Хотя на самом деле никто нас не встречал - это мы приехали в столицу и попали в жутко грязный город. Если уж говорить о Красноярске, в котором в сравнении, скажем, с Сочи дышать нечем, то увиденное в Москве показалось адом: дикий холод, ветер, грязный воздух. Я такую Москву не видел очень давно. Вот такое разочарование от столицы.
- Сцена Московского ТЮЗа, где вы выступали, отличается от красноярской?
- Примерно такая же, как и наша, может быть, чуть глубже, но чувствуется, что сцена, как говорится, намоленная, потому что театр очень старый, давно не проводилось реконструкции, и, возможно, она не нужна, поскольку остаётся некое своеобразие. Хотя технические вещи необходимо менять. Но дух Московского ТЮЗа, людей, которые работали в разные годы на этой сцене, присутствует.
- Как приняли зрители?
- Особенность московского зрителя в том, что он в хорошем смысле избалован зрелищами, и кого там удивишь какими-то кульбитами? Казалось бы... И правильно Тимур Насиров говорил нам: "Не надейтесь на какое-то бурное зрительское восприятие во время спектакля, не попадайте под влияние зрительного зала, каким бы они ни было, просто надо следовать поставленной задаче..." Если, допустим, в Красноярске идёт живая реакция на ту или иную реплику, то в Москве было иначе - зритель тихо смотрел. Поначалу, казалось, ребята "зависли" в этом состоянии, когда публика сидит и не хлопает во время спектакля, за исключением двух-трёх моментов. Но был аншлаг, и приняли нас хорошо. Преподносили большие букеты и корзины цветов.
- С кем из известных сегодня в Красноярске актёров вы учились?
- Александр Истратьков, Виталий Кищенко (сейчас он активно снимается в кино), Серёжа Винниченко (царство ему небесное), Владимир Ясинский (сегодня он работает в Театре кукол).
- Почему не остались после института в Красноярске или Абакане, а выбрали Дальний Восток?
- Мы попали в такое время, когда распределения не было, никто не приглашал, а человек с Дальнего Востока посмотрел наш дипломный спектакль "Полоумный Журден" и выбрал четверых выпускников. И поехали мы с женой вдвоём в Комсомольск-на-Амуре, где встретили ученика Петра Фоменко и Анатолия Васильева Петра Гилёва.
- Почему уехали в Америку - не спрашиваю, но интересно узнать, с какими чувствами вы наблюдали из-за границы за происходящим в "бурные девяностые" в России?
- Больно и горько. Скажу больше: и американцы, и те, кто уехал из России, с сочувствием относились к происходящему. Америка - страна эмигрантов, где приезжающие начинают жизнь практически с нуля, никто на тебя не давит. Приходилось заниматься многим. Я не сидел круглые сутки за партой, изучая английский язык, хотя какие-то классы были, но сразу пошёл в жизнь. Наш педагог говорил: "Ребята, первая ваша работа будет очень неблагодарная!" Потому что необходимо совершенствовать язык, без знания которого в Штатах прожить сложно.
- Удалось заниматься по профессии?
- Сначала да. Повезло - попал в любопытный российско-американский проект, в котором участвовала Елена Соловей. Это была интересная композиция по произведениям Теннесси Уильямса, Шекспира и Чехова, где я сыграл Полония. Говорят, съёмки репетиций даже показывали по советскому ещё телевидению. Но надо было становиться на ноги, выживать... Работая по ночам, сортировал рекламу, и в процессе этой живой деятельности запоминал английские слова и идиомы. Освоил профессию массажиста. Одно время был официантом в ресторане. На музыкальной фирме работал, позже - на Уолл-стрит.
- Не возникало мысли: "Я же советский человек! И чем занимаюсь..."?
- Нет там этого. Помню, в 1991 году жили в перевалочном отеле. Заходит какой-то интеллигентного вида поляк - чинить проводку. У себя на родине он был математиком. В Америке - стране эмигрантов - неважно, кем ты был у себя дома, приезжает миллион людей, тебя никто не знает, и для начала нужно войти в эту новую жизнь, кто-то сдаёт определённый экзамен, врачи, например, переучиваются. Это нормально.
- Каким актёрским вещам вы научились в Америке? Что делают они и чего не делаем мы?
- Не совсем точный вопрос. Там вся жизнь выстроена на таком актёрстве. Люди не играют - они пребывают в этом состоянии. Как будто смотришь какой-то спектакль. Такая жизнь. Там не бывает хмурых людей. Существует своеобразный дресс-код. Отношения между людьми иные. Когда прибываешь туда, что-то в тебе распахивается. Помню свои ощущения внезапной свободы, когда на следующий день после приезда в Штаты шёл по Пятой авеню: ты знаешь, что трудности только начинаются, всё ещё впереди, но вместе с тем с тебя спадает некий тяжёлый груз.
Сергей ПАВЛЕНКО
Фото из архива Красноярского ТЮЗа
"Красноярский рабочий", 11 мая 2011 г.
разработка ПО сайта
