Мужское достоинство

10 июня 2014

После поставленного в прошлом году женщиной-хореографом «Эстрогена» было бы честнее увидеть мужскую постановку «Тестостерона». Но ТЮЗ, плотно сотрудничающий с, пожалуй, самой заметной фигурой красноярского contemporary dance Еленой Слободчиковой, вряд ли мог упустить возможность закрыть этот гештальт именно ею. Елена Слободчикова, руководитель Айседоры, участник множества иностранных программ, постоянно ставящая спектакли собственной танцевальной лаборатории, свободно изъясняется на любом языке, и мужчина — всего лишь еще одна интересная тема.

По западной традиции исполнения contemporary dance в закрытых и тесных залах, спектакль идет прямо на сцене, зрители образуют что-то вроде арены, смотря, кроме прочего, еще и друг на друга. Пока они усаживаются, громким рефреном звучит бессвязная беседа мужчин — актеров, расположившихся тут же в проемах стен и ждущих начала. Выхватить суть из этого потока звуков, сплавить в единый комок и приложить к дальнейшему невозможно, но сразу понятно, что весь следующий час пройдет таким же громкоголосым, тугим напевом без начала и конца. Голоса срываются криками, пара автомобильных фар прорезает сцену, начиная тихий, как водится, современный танец.

«ТЕСТостерON» не столько личная история каждого отдельного актера (хотя так заявляется в описании), сколько снятая пленка с молока стереотипных отношений мужчин с миром. Действие то и дело срывается в гимнастический бой — зрелищный и беспощадный, бросания на пол через бедро, через голову, появляются пощечины, толчки в грудь. Одновременно с этим понятым в лоб духом борьбы спектакль постоянно заигрывает со стереотипами. Актеры выплевывают информацию: рост, вес, номер машины, название машины, знак зодиака, «холост», «дочь» — как обозначения для помеченных на ночь трупов, цифр, заледеневших в каком-нибудь справочнике, валяющемся на вокзале, бесполезно заполненных граф в простенке сайта знакомств, уличных встреч, брошенных междометий. На сцене параллельно рассказываются несколько сюжетов, и за час успеваешь привыкнуть к их пересечениям: все они, так или иначе, трактуют какой-то импульс навстречу победам — выбраться из общей шеренги, надев розовый плащ, забраться на крышу, стать лучше, выше, сильнее. И танец в этом общем ряду — тоже метафора перемен и преодолений.

Танец упоминается дважды: человек репетирует верхний и нижний брейк, у него то получается, то не получается, вторгнувшийся другой заклеивает руки скотчем, сцена кончается. Во второй раз танец связан с ожиданиями актера и импровизационными техниками, интерактив проходит весело и, видимо, будет меняться каждый спектакль. Вся разность (в конце концов, вывернутый наизнанку плащ так же банален, как попытка вырваться за рамки нормальности) в итоге оказывается похожей: они надевают плащи, берут в руки камеру — куда без нее — и, стилизованные одновременно под «Бригаду», «тарзанов» и греческие скульптуры, выдают иллюзорно-рациональное состояние непокоя. Все это на фоне минималистических серых кубов, подделывающихся под реальность, двух лампочных источников света и монохромных лент-лиан, обрамляющих сцену с трех сторон: просвечивает лишь зрительный зал, оставшийся страшно-пустым, куда можно в любой момент вырваться бьющимся в агонии актерам.





Безусловно, это не просто танцевальный перформанс, а театральная постановка, четко сформулированная режиссером и сыгранная актерами с поставленными голосами. Пусть их хореографические голоса слегка притупляются слишком выверенными отчаянными порывами, слаженными движениями, несвободой все сломать. Именно в их мнимом непрофессионализме пытаешься найти какую-то уверенную мелодию — ее поет строй голосов, разыгрывающих финальную ритмичную гамму «эх, да ладно, кхм». Тарзан, перебирающийся по черным лентам; только что становящийся на ноги, выпрыгивающий из себя человек; человек, рисующий строгий путь помадой по спине и рукам — и размазывающий в эмоциональном надломе красное по животу; человек, замотанный в недвижимое тело скотчем, — все они сливаются в красивом хореографическом рисунке, почти античном, почти летающем. Наверное, их всех из этого все равно вытащат лежа: потянув за скотч, за воротник плаща, пока голый скорчившийся будет нервно дышать. Главное — успеть хоть что-то попробовать.


Олеся Позднякова
"ABOUT", 9 июня 2014