Из Красноярска с любовью и спецэффектами

21 марта 2014

В Москве завершился Детский Weekend – специальная программа, приуроченная к двадцатилетию «Золотой маски» – фестиваля и национальной премии в области театрального искусства. Спектакль Красноярского ТЮЗа «Снежная королева» собрал в московском РАМТе не только малышей, но и членов жюри премии, став единственным детским спектаклем, претендующим в этом году на «Маску». Одновременно спектакль номинирован и на премию «Арлекин» (ее вручат в Петербурге в конце апреля), присуждаемую в области театра для детей.

Спектакль молодого режиссера Романа Феодори в равной степени поражает визуальными эффектами (художник – Даниил Ахмедов) и подлинным драматизмом, вниманием к тексту и отсутствием иллюстративности. Столь любимые писателем-романтиком Г.-Х. Андерсеном контрасты не только держат детскую (и взрослую, что уж лукавить!) аудиторию в напряжении, они по-настоящему содержательны. Один из контрастов – постоянное соотношение живого плана и видеоряда. Так, первое появление Снежной Королевы дано проекцией на занавесе: стильно загримированная под венецианскую маску дама в белом парике загадочно и зловеще смотрит на нас из-под огромных ресниц, заставляя вспомнить кадр из «Заводного апельсина». Потом на протяжении всего спектакля с занавеса будет устало и удрученно смотреть ушедший в ледяную обитель Кай. Видео клип с изображением Кая нарочито гламурен – красивый юноша (Александр Князь) под хватающую за душу музыку кутается в пальто, его лицо покрыто инеем, а черные волосы с каждым появлением оказываются все обильнее засыпаны снегом. Но по сцене мечется очень смешная, очень живая и решительная Герда (Наталья Розанова) в розовом платье и с растрепанными кудряшками, и становится ясно, что послания от ушедшего в цифровую одномерную реальность Кая и не могут быть иными. Режиссер сознательно прибегает к повторам: нам неоднократно показывают «весточки» от Кая, но каждый раз финальный кадр (наклоненная голова со снегом) оказывается чуть-чуть иным, а Герда много раз пластически изображает всем, кто об этом попросит, свои приключения («И Герда снова рассказала свою историю»), но каждый раз жестикулируя в разном ритме. Заразительная энергия театрального аттракциона с одной стороны и холодная, выхолощенная визуальность – с другой.

Кажется, нет такой области зрелищных искусств, которая бы не проявилась в этом спектакле на полную катушку. Нам – зрителям – каждую минуту дано почти буквально испытать все то, что испытывает Герда, и выключиться из этого чарующего многомерного действа нет никакой возможности. В глубине сцены молча, размеренным шагом, проходит огромная тростевая кукла-гапит, страшная в своем безличии, как зимний холод – еще ничего не случилось, но от рассказов о Снежной королеве в доме бабушки уже повеяло тревогой. Начиная поиски Кая, Герда решает прыгнуть в реку, и вдруг под слоем полиэтилена как под куполом оказывается весь зрительный зал. Захватывает дух и от беснования на сцене троллей,и прислужников ледяной дивы, безусловно отсылающих нас к карнавальной эстетике Цирка дю Солей, чему немало способствует завораживающая музыка Евгении Терёхиной. В масках или в гриме, в париках, в толщинках, на джамперах – каждый раз появление этих гротескных персонажей вызывает в зале визг страха и восторга.

Для вящего ужасы разбойники проносятся по всему зрительному залу и только потом начинают швырять по сцене бедную Герду. Маски разбойников напоминают последний постер Limp Biskit, остальные детали внешнего вида тоже стилизованы под ассортимент рок-магазина: черные парики, меха и высокие боты. Это действительно страшно. Но зрителей вновь ждет контраст. Самая жуткая сцена оказывается самой трогательной, самая технически вычурная – самой лирически безыскусной. Как и положено по сюжету, на дележку добычи является Разбойница (Екатерина Кузюкова). Затянутая в черное рокерша с «ирокезом» на голове делает по сцене круг на мотоцикле, и глумливо представляет Герде милого юношу – то ли водителя, то ли человеко-мотоцикла: «Это – Олень. Его нужно держать на привязи». И вдруг происходит чудо. На пустой сцене одна девочка объясняет другой, почему ей во что бы то ни стало нужно найти Кая – объясняет, разумеется, без всякой надежды на успех: «Если бы Олень ушел, ты пошла бы его искать?» Кажется, пауза длится вечность – и для нас, и для Герды. Но выясняется, что Разбойница тоже отправилась бы за своим Оленем на край света, и это решает все дело. Оказывается, что под латексом скрыто самое чуткое на свете сердце, и вот мотоцикл уже мчит Герду по зрительному залу («Ты нас отпускаешь вдвоем? -  Типа того»).

К жизни Кая пробуждает пропетый Гердой рождественский хорал, а ведь рассказ бабушки о Рождестве еще недавно вызывал у нее только желание покривляться. Христианский мотив, столь важный для Андерсена, прочерчивается в спектакле ясно и тонко. Несмотря на то, что воссоединение детей ознаменовано игрой в «догонялки», к финалу Герда и Кай оказываются неуловимо повзрослевшими. Борьба со страхом и с соблазнами прожита исполнительницей роли Герды не только пластически остроумно, но и психологически достоверно, а Кай будто пробуждается от долгого сна. Повзрослевшими оказываются и зрители: мрачные вещуньи – вороны подытоживают историю утверждением о том, что в «мире все-таки есть холод и зло», но любовь способна творить чудеса. И умелая режиссура тоже. Роману Феодори чудесным образом удалось соединить мультимедийные технологии и очень внятную проблематику, обилие визуальных эффектов и аскетизм выбранных средств (почти единственным материалом для создания того или иного места действия является полиэтилен), ослепляющую красоту костюмов и правдивость актерского существования.  Поэтому то, что «Снежная королева» претендует одновременно и на «взрослую» «Золотую маску», и на детского «Арлекина» — это как раз никакой не контраст.

Юлия КЛЕЙМАН
ART1, 21 марта 2014 г.