Гангстеры из мюзикла «Биндюжник и Король»
28 апреля 2017
Эту публикацию я посвящаю моим
однокашникам и всем педагогам,
обучавшим меня на театральном
факультете Воронежского
Государственного института искусств
Свидание с юностью
В мюзикле Александра Журбина «Биндюжник и Король» я знаю каждую ноту: это был дипломный спектакль моих однокашников в далёком 1992 году – в прошлой жизни. Больше я этой постановки не видела нигде и никогда.
Я смотрела представленный на «Золотой маске» в восьми (!) номинациях мюзикл Красноярского ТЮЗа, а дипломный спектакль студентов нашего института неизбежно возникал в памяти. «Биндюжник и Король» – свидание с моей юностью…
Почему мюзикл, где каждая песня – шлягер, где каждое слово – бриллиант, не имеет богатой постановочной истории? Ведь там такой изысканный еврейский юмор! Произведения Исаака Бабеля бережно и так же остроумно переработал для сцены автор либретто Асар Эппель, композитор Александр Журбин сочинил шедевр (извините, я такими словами попусту не разбрасываюсь), который с огромным успехом шёл в Филадельфии, а у нас… почти не ставился. Объяснения этому я не нахожу. Ведь в сюжете есть всё, на чём веками держится мировая драматургия: неувядающая тема «седина в бороду – бес в ребро», конфликт отцов и детей, делёж наследства, власти и денег.
И когда режиссёр Роман Феодори взял для постановки именно это произведение, проявив изысканный вкус, то одним лишь своим выбором он в очередной раз меня удивил и порадовал. Интересно было, как театр сумеет по-новому представить вечные темы. Ожидать от постановки исторической достоверности, декораций и костюмов начала XX века было бы старомодно даже со стороны зрителя. Итак, что же мы увидели?
Музыка и танец, сценография и свет
Арье-Лейб, «старый старик» (так обозначено в программке) в исполнении Анатолия Кобелькова начинает повествование на кладбище и комментирует события деликатно, с высоты годами нажитой мудрости, почти не вмешиваясь в происходящее.
«Молдаванка, Молдаванка, в перстенёчках оборванка…»
Эта песня – лейтмотив мюзикла. Под её звуки из правой кулисы в левую в странном, с угловатыми движениями, танце перед нами проходят все персонажи – словно путники на тот свет. И даже не возникает вопрос: а почему они танцуют на кладбище? Да потому, что воспринимать эту постановку с точки зрения житейской логики невозможно. Есть современный театральный язык, на котором говорят с нами создатели спектакля, в том числе и хореограф-постановщик Анна Закусова. Танцевальное шествие по кладбищу, безусловно, – аллюзия к шекспировскому бедному Йорику. Что наша жизнь, как не путь к могиле? Но мы же не плачем по этому поводу каждый день.
Так же блистательно поставлена хореографом сцена в синагоге, где евреи поют о вечном: «Восславим Всевышнего ради субботы!», однако во время молитвы не могут забыть и о житейском – дескать, товары дорожают: «Будет хуже, будет хуже!» Инфляция – разве не вечно актуальная тема? Сидя на лавочках в синагоге, люди… опять же танцуют. И так интересно наблюдать за выразительной и замысловатой актёрской пластикой в стиле модерн-балет! Неужели было бы лучше, если бы они просто сидели и пели? Да там музыка такая, что усидеть на месте невозможно!
О, эти национальные еврейские мелодии с их вечной печалью, исполняемые на скрипке и кларнете, – сердце рвётся на части! Однако, чтобы не впасть в сентиментальность, музыкальный руководитель постановки Ольга Шайдуллина сделала на основе клавира Александра Журбина аранжировку, куда включила три электрогитары – соло, ритм, бас – и классическую ударную установку, что привнесло в мюзикл рок-драйв, добавило остроту и драматизм. Ансамбль всего лишь из шести музыкантов звучал как оркестр.
Работу художника-постановщика Даниила Ахмедова – динамику, композиционные идеи – лучше бы наблюдать на протяжении спектакля, но тем, кто не присутствовал в зале, достаточно взглянуть на фотографии – они отражают визуальную красоту спектакля. Взгляните, здесь же каждая сцена, каждая картинка – предмет искусства.
Пока я смотрела спектакль, всё никак не могла вспомнить, по какому же из произведений Бабеля создан мюзикл, ведь я же знала это в студенчестве! Но увидев на сцене кроваво-красный свет, мгновенно вспомнила – «Закат». Точно, «Одесские рассказы» и пьеса «Закат». Название пьесы образное – это и закат жизни Менделя, которого называют стариком, а «старику» всего-то шестьдесят два года! По нынешним меркам – мужчина в самом рассвете сил. Это и закат клана Криков, их абсолютная моральная деградация. Работа художника по свету Тараса Михалевского – яркое подтверждение тому: какой огромный – и подчас не раскрытый – потенциал средств визуальной выразительности содержится в освещении сцены! Посмотрите, как чётко очерчены силуэты, какая графика актёрских фигур в контровом свете! Очевидно, что художник-постановщик Даниил Ахмедов и художник по свету Тарас Михалевский работали в слаженном тандеме.
Сцена из спектакля «Биндюжник и Король», Красноярский ТЮЗ. Фото: Михаил Маклаков
Первый акт заканчивается сценой скандала в семье Менделя Крика, поднимаясь до высот шекспировской драмы. Кажется, уже страшнее быть не может… Но режиссёрский почерк Романа Феодори я уже изучила: он всегда прерывает историю на самом интересном месте. Самое страшное – впереди. Антракт.
Как в сказке: чем дальше – тем страшнее
«Лавочница-каторжанка, на копейку интриганка – Молдаванка…»
Молдаванка – знаменитый торговый район в дореволюционной Одессе, где каждый стремился продать подороже – кто товар, а кто и себя.
Красавица Маруська выросла в нищете, и когда в неё влюбился Мендель Крик, старше её на сорок лет, барышня решила не упускать случай. Нехама, жена Менделя, родила и вырастила ему троих детей, постарела в хлопотах по хозяйству и попросту надоела. Отчего же Маруське этим не воспользоваться? Сам Мендель ей, разумеется, не нужен. Нужны его деньги. Ведь он хозяин извозопромышленного заведения, на его конюшне двенадцать лошадей. Один породистый конь, как в начале XX века, так и теперь, стоит приблизительно как «Мерседес». Значит, у Менделя было двенадцать «Мерседесов». Он был о-о-очень богатым человеком даже по нынешним временам, а уж по прежним – тем более. Учитывая, что в 1913 году (это время действия «Заката») на один рубль можно было прожить целый день, даже шикуя в ресторане. Роль Маруськи по объёму небольшая – всего-то три сцены в мюзикле, но даже за минуты актриса Елена Кайзер яркими выразительными штрихами создаёт исчерпывающий образ циничной девушки с мёртвой хваткой.
Мендель Крик – Савва Ревич, Нехама – Лада Исмагилова. Фото: Мария Ананова
Сын Менделя, Беня Крик по кличке Король, – «золотая молодёжь», которой дозволено всё. Как сказал мудрый Арье-Лейб: «Где кончается полиция, там начинается Беня». По одной только походке героя, которого убедительно и точно играет Анатолий Пузиков, ясно, что для Бени ничего святого нет. Его развлечения с девочками в кабаках – невинные шалости! Кстати, сцена в кабаке напомнила мне танцевальные эпизоды из фильмов Боба Фосса – бессмертного «Кабаре» и «Милой Чарити»: те же стройные дамские ножки в цветных чулках, тот же ретро-стиль. Думаю, это был осознанный «привет» создателей спектакля оскароносному режиссёру и хореографу.
Сцена из спектакля «Биндюжник и Король», Красноярский ТЮЗ. Фото: Мария Ананова
А вот сцена избиения Менделя его сыновьями – это уже самый настоящий гангстерский фильм. Скажем, «Однажды в Америке» – классика жанра. Помните там сцену с передачей бриллиантов? Гангстеры и не собираются отдавать заказчикам за рулончик долларов драгоценные камни, ради которых рисковали жизнью. Получают гонорар, протягивают в окно машины бриллианты… и резкая автоматная очередь превращает машину заказчиков в решето. Сцена рассчитана по секундам, по миллиметрам – и сыграна с виртуозной точностью. В мюзикле то же самое: каждый шаг, каждый жест, каждый поворот головы тесно связаны с музыкой. Мизансцены выстраиваются разве что не по линейке! Потому что нельзя опоздать ни на один такт. Вот и в «Биндюжнике» все актеры Красноярского ТЮЗа, даже те, кого порой, увы, называют пренебрежительным словом «массовка», выполняют свою работу с такой же филигранной точностью, как в голливудском кино.
Вообще-то я заранее приготовилась плакать на «Биндюжнике» – от любимой музыки, трагического содержания и ностальгических воспоминаний… Но когда братья Беня и Лёва, появившись возле конюшни с братками-гангстерами, начали избивать родного отца, мне стало не до слёз… Страх, леденящий ужас, оцепенение – вот какие возникли эмоции. Стало холодно где-то внутри: шок близкий к физиологическому. При том, что ничего кроваво-неэстетичного в сцене избиения не было – сценический бой поставлен образно и театрально.
Сцена из спектакля «Биндюжник и Король», Красноярский ТЮЗ. Фото: Михаил Маклаков
Впервые в жизни!
Каждый раз на спектаклях Романа Феодори я испытываю чувства, которых раньше в театре никогда не испытывала, и делаю в поставленных им произведениях открытия, до которых сама никогда бы не додумалась! Словом, на спектаклях этого режиссёра со мной всегда что-то случается ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ.
Когда жена биндюжника Нехама ложится рядом с избитым до полусмерти мужем и шепотом, как молитву, повторяет: «Не молчи, Мендель, кричи что-нибудь», – и шепот её страшнее самого отчаянного крика, за одну только эту сцену, будь моя воля, я вручила бы «Золотую маску» актрисе Ладе Исмагиловой. Кстати, она и в других спектаклях Красноярского ТЮЗа проявляет себя как сильная актриса, даже если играет не главную роль. «Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры», – помните Станиславского?
После избиения сыновьями Мендель Крик не умер, но перестал быть полноценным человеком. Он превратился в безвольное существо, почти как герой Джека Николсона в «Полёте над гнездом кукушки» после того, как в психиатрической клинике над ним провели разрушающую мозг процедуру. На разрыв аорты воспринимается колыбельная, которую поёт обессилевший и почти безумный Мендель, укачивая подушку, как младенца: «Не бей меня, Бенчик, мой звонкий бубенчик, не то тебе папа не купит леденчик».
Упущенные дети – вот главная и вечная тема мюзикла! Мендель Крик в исполнении актёра Саввы Ревича в конце жизни раскаивается: день и ночь вкалывал как ломовая лошадь (в буквальном смысле ломовая!), чтобы заработать на достойную жизнь детям, а они без родительского присмотра выросли бандитами. Это ли не актуально сегодня?
Сцена из спектакля «Биндюжник и Король», Красноярский ТЮЗ. Фото: Мария Ананова
Мои реминисценции к шедеврам Боба Фосса, Серджио Леоне и Милоша Формана, полагаю, глубоко личные, у другого зрителя наверняка возникли собственные ощущения, воспоминания, ассоциации. Мне лишь хотелось бы знать, есть ли в России театр, где все драматические актёры поют и танцуют, как на Бродвее, и играют свои роли на уровне Голливуда – разумеется, лучших фильмов «фабрики грез». Знаете ли вы такой российский театр? Я знаю – Красноярский ТЮЗ!
Мюзикл «Биндюжник и Король» Красноярского ТЮЗа представлен на национальную театральную премию «Золотая маска» в восьми номинациях: лучший спектакль в жанре «оперетта-мюзикл», работа дирижёра (Ольга Шайдуллина), работа режиссёра (Роман Феодори), женская роль (Елена Кайзер), мужская роль (Савва Ревич), лучшая роль второго плана (заслуженный артист России Анатолий Кобельков), работа художника (Даниил Ахмедов), работа художника по свету (Тарас Михалевский).
P. S.
«Дни и ночи, между прочим, о тебе сижу и плачу, Молдава-а-анка…»
Игравшие воронежский дипломный спектакль студенты ныне успешно работают актёрами по всей стране, многие стали заслуженными артистами России, известными режиссёрами. С тех пор прошла четверть века. А «Биндюжник и Король» по-прежнему актуален. И если мюзикл не устарел за десятилетия, значит, он будет жить вечно.
P.P.S.
После того, как материал был сдан в редакцию «Музыкальных сезонов», стали известны итоги фестиваля «Золотая маска». Лучшим спектаклем в оперетте-мюзикле признан спектакль «Биндюжник и Король» Красноярского Театра Юного Зрителя, а лучшим режиссером в оперетте-мюзикле стал режиссер этого спектакля Роман Феодори.
Электронное издание «Музыкальные сезоны», Лилия ЯЩЕНКО, 27.04.2017
разработка ПО сайта
