Театр антивоенных действий
27 октября 2015
Как бы предваряя сезон 2015–2016, главный режиссер красноярского ТЮЗа Роман Феодори вместе с Олегом Лоевским, придумавшим не одну лабораторию, замыслили и воплотили два дня погружения в док-театр и док-кино, проведя Пятую лабораторию актуальной драматургии и режиссуры “Вешалка”. Симбиоз двух искусств маркировали актуальнейшей сегодня темой – “Любовь к родине не знает границ”. И пригласили выпускниц Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова – Лидию Шейнину и Аллу Максимову. Девушки создали на сцене ТЮЗа первый в своей жизни театральный эскиз. Третья работа была срежиссирована Андрюсом Дарялой, красноярским артистом, режиссером, работающим теперь в Красноярском музейном центре и блеснувшим ролью в показанном на этой площадке новом фильме Александра Миндадзе “Милый Ханс, дорогой Петр”. Спецпоказ самого Романа Феодори шел под титульной темой и закрывал патриотическую док-”Вешалку” монтажным “концертом” ответов на анкету, в которой участвовало чуть ли не 500 человек. И острые, лиричные эскизы разбежкинских студенток, и три фильма той же Школы, и фильм Миндадзе, испытавшего на своей шкуре укоры в искажении отечественной истории (речь о самом кануне Великой Отечественной, когда вопреки надвигающейся угрозе немцы работают над созданием нового сверхточного стекла на советском заводе и вместе с советскими людьми), и напряжение зрительного зала во время дискуссий – все сложилось в тревожную и крайне интересную картинку, по отношению к которой почти невозможно быть просто наблюдателем.
Молодые документалистки сделали театру настоящий укол точности: и в “Полифонии” Лидии Шейниной, и в “А еще мы строим гараж” Аллы Максимовой поразителен именно нетривиальный подход к материалу, сохранивший всю его сложность и непредсказуемость. В “Полифонии” два артиста, Елена Кайзер и Александр Дьяконов, сидя у высокой кирпичной стены в шаге от зрителей, подхватывали рассказ друг друга, а на самом деле – десятка разных людей, выплетая сложную вязь чужих опытов и взглядов. Для парня из Ростова родина – это место рождения, куда неохота возвращаться, и полувековой каштан, глядя на который думаешь о своем возрасте; для женщины, потерявшей все свои накопления в 90-е и работавшей на БАМе, родина связана с травмой и страхом перед будущим; для скинхеда, разговаривающего с интервьюером в сигарном баре, истинный патриотизм взывает к комплексу “евгенических мер”, обеспечивающему русским социальные преференции. Шейнина собрала голоса разных людей, чтобы создать систему зеркал, криво и прямо отражающих одну и ту же идею. Ничего одинакового нет: клише, и те воплощаются на диво разнообразно в головах у разных людей. Перед нами – фрагменты жизненного опыта и убеждений наших соотечественников, которые словно вынуждают тебя самого каждую секунду проверять: а с кем ты, а на чьей стороне? Идея “Полифонии”, фиксирующей шизофреническую войну “белых” с “красными” и отсутствие согласия даже в пределах одной головы, вызывающе точно отражает существо дела. Лишив артистов любых прикрытий и отобрав у них возможность характерностью прикрыть текст, Шейнина представила движение мысли (часто алогичной и не понимающей саму себя) и эмоции в чистом виде, как если бы они “просто” читали. Но напряжение внутренних стыков и чувство закадрового присутствия реальных людей остается именно благодаря речи. Не случайно в самом финале “Полифонии” одна из героинь говорит о языке как о единственно возможном патриотическом дискурсе. “Я ж такие нюансы понимаю!” – волнуется женщина. И мы, граждане РФ, тоже пока сходимся в одном: мы все понимаем нюансы русского лучше всех.
Герои замечательной работы Аллы Максимовой “А еще мы строим гараж” – люди разных национальностей, вынужденно или добровольно покинувшие родные края. Как правило, из-за войны. Таксист (Анатолий Кобельков) вспоминает, как вез из Пулково девушку, а она всю дорогу плакала из-за таможенного хамского досмотра. Вот тебе и вернулась на родину, резюмирует он. Грузин (Сергей Тисленко), воевавший по призыву в Цхинвали во время грузино-абхазского конфликта, на вопрос, убивали ли вы, тихо говорит: “Если честно, я не смотрел даже”. Грузинка из Сухуми (Елена Половинкина) уехала из родных мест, оставив собаку, а уже в России ее дочка боялась говорить с “русской” собакой по-грузински, потому что думала, что собака ее не поймет. И тут же, от воспоминаний о сухумском кафе, закрытом цветами, женщина переходит к жест-кому “наезду” на собеседницу: “Ты же русская! Но я в тебе врага не вижу… Но считаю – русское правительство во всем виновато”. Пожилой мужчина (Геннадий Стариков) роняет тяжелые слова о погибшем 10-летнем сыне – хвастается мальчиком, который все знал: как хлопок делают, как станки работают, в магазине ничего не выклянчивал, а спрашивал: “Папа, есть возможность вот эти конфеты купить?” В параллель с этими душераздирающими, демонтирующими прошлое деталями скайп-разговор ведут две подружки: одна из них в Киеве, на майдане, другая в России (Ольга Буянова и Татьяна Мамичева). Взяв свою собственную скайп-переписку с однокурсницей-киевлянкой, Максимова предъявила зрителю разницу между речью живой и как бы некультурной и литературными заметками двух очень искушенных в наблюдении девушек. “Гараж” замечательно точно сыгран артистами по специальной технологии – они слушают текст в наушниках и транслируют его вслух. Вслушиваясь в чужой голос, наполняя себя чужим опытом, артисты и нам передают свое деликатное внимание к другому, к его интонациям, словам, боли. Рассказанные по касательной, истории чужих катастроф смягчают агрессию в отношении их носителей, хоть грузин, хоть украинцев, хоть русских. И зал растерянно внемлет вот так поставленной проблеме – без тенденциозности, честно, открыто и мягко, через персональное свидетельство, отнимающее у всякого право на агрессию.
В “Башне” Андрюса Дарялы, названной так по аналогии с вавилонским смешением языков, собраны голоса белоруса, сибиряка, грузинки, ленинградской немки, высланной из города за происхождение, армянки, не простившей Турции геноцид… Театр переселенцев, глазами которых мы видим свою родину во всей ее красоте и жестокости. В монтаже, упакованном Дарялой в инструктаж по игре в пейнтбол, все персонажи подкованы в области истории (один из них – парень, отучившийся в краковском Ягеллонском университете, припоминает полякам их снобизм по отношению к русским), обладают культурной памятью и вываливают на нас каждый свою гамму убеждений и идей. Тем выразительней на этом фоне реальное воспоминание женщины-немки о том, как ее раз и навсегда вылечили в сибирской бане от малярии, сначала как следует вымыв, вычесав вши из волос, а потом заставив съесть лепешку с этими вшами. Весь эскиз, построенный как монологи людей в спецодежде на фоне маскировочной сетки и перед финальным выстрелом, напоминает о милитаристском контексте, отчасти и сегодняшнем. Но и заставляет смотреть на него иронически: когда инструктор (Вячеслав Ферапонтов), жесткий мужик в высоких ботинках, предупреждает, по-украински “хэкая”, “не сымать маску, иначе будет вава и будет больно”, зал, конечно, смеется. А что тут еще делать?
В своем показе Роман Феодори театрализовал док, усадив исполнителей-“оркестрантов” на стулья и дав им таблички с указанием “арт-директор, 31 год”, “Андрей, 15 лет”, “Василий, художник, 46 лет” и так далее. Проведя огромную опросную работу, артисты ТЮЗа вместе с режиссером смонтировали ответы людей в пеструю картину из смешного и трагического, пафосного и скромного, глупого и проницательного. Эстрадный ход поддержан стебным слайд-шоу, сделанным артистами Ольгой и Виктором Буяновыми и показывающим образцовую семью, где отец семейства мыслит себя только под Путиным, сын-школьник украдкой пьет вражеский напиток кока-кола, а мать травмирована театром, где ей привелось увидеть три часа бреда (реально прозвучавшая на обсуждении док-показов реплика рассерженного зрителя). “Церковь – это дача бога, и вся она почему-то в золоте”, – задается недетскими размышлениями 15-летний школьник. Другой, чуть постарше, такими вопросами не задается, зато потрясенно заявляет: “Сука, я, получается, ничего не знаю за страну”. 78-летняя бабушка-одуванчик дает советы по внешней политике: “Кинуть туда (в США) бомбочки… две”. Художник либеральничает: “Нашу родину надо защищать от РФ”. 34-летняя работница культуры – не расистка, но вот “Обама – лягушонок”. Феодори, принимая эту веселую чересполосицу мнений за знак карнавализации всего, вставляет номера художественной самодеятельности: самопальные песенки, стишки про Америку и надгробные надписи. Наконец, бывший военный ставит точку, подмечая, что любовь к родине – это инстинкт, равный желанию животного защищать свою территорию; приравнивать инстинкт к чему-то духовному – это нонсенс.
Док-проекты заставляют смотреть на своих сограждан иным взглядом: видеть в них умных и талантливых, озябших от вечной неустроенности и уставших от обманов, уверенных в своем нигилизме и не слышащих ничего вокруг себя. Другие – это и ты, чего уж там. Стоит это увидеть своими глазами и в театре, чтобы испытать острое чувство стыда из-за презрения к людям, или, наоборот, подивиться тому, как крепко сидят в этих людях затверженные клише, сколько доброты и зла, поровну, во всех нас и как трудно найти ответ на самый простой вопрос.
разработка ПО сайта
